Брызги севастопольской истории
Критический взгляд севастопольской писательницы Ольги Ковалик на «Историю Севастополя в трех томах».
Административный ресурс — это маг и волшебник нашего времени способен ничто превратить в нечто, малое – в значительное, посредственное – в даровитое. Словом, создать симулякр, агрессивно подогревающий ажитацию публики до явления воочию повода к информбесию.
Еще совсем недавно никому и в голову бы не пришло восхищаться книгой до ее обнародования. В рыночную эпоху автор спешит загодя навязать восторженное отношение к своему сочинению, упорно и преднамеренно отказывая читателю в праве на собственное мнение. Причем градус нагнетаемой эйфории пропорционален мошне покровителя, способного раскошелиться на продвижение «продукта».
Однако, как говорил незабвенный князь Потемкин, «деньги – сор, люди – все». А значит, цена раскрутки пасует перед могуществом административного ресурса. Этот маг и волшебник нашего времени горазд ничто превратить в нечто, малое – в значительное, посредственное – в даровитое. Словом, создать симулякр, агрессивно подогревающий ажитацию публики до явления воочию повода к информбесию.
А как же само произведение? Да никак! После драки кулаками не машут, и кто рискнет пойти против «авторитетного» мнения «достойных и уважаемых» людей. Правда, потом, когда у благодетельствующих государственных господ всплывают баснословные заначки от народа, становится даже обидно за их бескорыстную любовь к русской культуре и истории – почти до полного самозабвения в деле патриотического воспитания молодого поколения.
Именно так – досрочно – действовали кураторы и руководители «единого научного полотна» под глобальным названием «История Севастополя в трех томах», в котором планировали создать идеальный исторический образ города-героя. Свое «детище» они почему-то называют монографией , хотя в нем отсутствуют основные признаки этого научного жанра: новизна концепций, постановка проблем, выдвижение гипотез, обобщающая библиография, обязательное наличие не менее двух рецензентов с указанием их имен в выходных данных книги.
Восторги по поводу еще только замышляемого труда начались в 2018 году, когда его инициаторы – директор Службы внешней разведки РФ, председатель Российского исторического общества С. Е. Нарышкин, директор Института русской истории РАН Ю. А. Петров и тогда еще председатель Законодательного собрания Севастополя, а ныне сенатор Е. Б. Алтабаева – презентовали трехтомник. Через полгода к компании присоединился фонд «История Отечества», руководимый К. И. Могилевским. Высокие отношения закрепили соглашением о сотрудничестве. Спонсором назначили АО «Объединенная судостроительная корпорация». Обо всем этом красочно информировали СМИ.
В 2019 году Фонд Президентских грантов перечислил частному учреждению содействия Музейному историко-мемориальному комплексу «35-я береговая батарея» почти 1 300 000 рублей на подготовку и издание первого тома «Истории Севастополя». Для того чтобы напечатать тираж губернатор М. В. Развожаев тряхнул «РНКБ» – банк со 100-процентным государственным участием, который в 2014 году стал первым российским финансовым учреждением, вошедшим на территорию российского Крыма.
Не успела стартовать работа над «трилогией», как ее сразу же окрестили «беспрецедентной и фундаментальной». К «битве над историей Севастополя» приступили почти 50 человек историков, архивистов, биологов, археологов, географов, музейных работников и просто общественников.
По какому же принципу был сформирован творческий коллектив? Кому посчастливилось войти в группу «избранных историков»? Руководители проекта подчеркивали подавляющее преобладание сотрудников из Севастопольского филиала МГУ, «севастопольцев или тех, кто жил и работал здесь бóльшую часть своей жизни», – людей «дееспособных», как выразилась Алтабаева, «отобранных по единственному критерию: научной состоятельности и погруженности в ту эпоху, о которой автору предстояло писать».
Однако ударная битва за умы читателей, включая молодежь и школьников, не ограничивалась историческим фронтом и продолжилась на ниве филологической. Коллектив начал поиски «стиля, которым должен быть написан масштабный исторический труд». Заместитель директора Института общественных наук и международных отношений СевГУ В. В. Хапаев заверил: «Мы боремся и поборем ситуацию для того, чтобы текст был понятным». Язык научной «монографии» предполагалось сделать ненаукообразным. Увы, новация удалась только в разделе о Русской весне 2014 года. Недавние события слишком свежи в памяти, чтобы давать им научное обоснование, а потому изложены в очерковой форме. Зато по страницам других глав буквально рассыпаны вот такие перлы:
«Религиозная жизнь в Севастополе в первой половине XIX в. также была оживленной»; «Труды на благо Отечества подорвали здоровье Михаила Петровича Лазарева, как и многочисленные интриги, которые были свойственны тому времени»; «Оборона Севастополя составила легендарную линию моральных побед русского оружия»; «Уникальность Севастополя как места захоронений»; «В начале XX в. Севастополь жил безбедной культурной жизнью». И так далее.
Главным достижением севастопольской культуры второй половины XIX века почему-то названо значение города как «одного из ведущих центров развития морских наук», а среди крупнейших культурных событий в жизни Севастополя выделено «открытие в сентябре 1871 г. научно-исследовательской биологической станции».
Странно-нелогичным выглядит один из выводов: «Севастополь к началу 1850-х годов представлял собой город с быстрорастущим населением и территорией, становился все более обустроенным. Светская и религиозная жизнь переживала подъем, развивалась экономика, налаживалось эффективное взаимодействие органов власти. Однако сложившаяся чрезмерная централизация военной и гражданской власти после смерти адмирала (Лазарева) стала давать сбои, приводила к некоторому подавлению инициативы у подчиненных и перегруженности руководителей вследствие нестабильности работы систем управления».
А этот пассаж, приведенный в первом томе, вообще, неплохо было бы перевести на русский язык: «Общую картину сельскохозяйственного производства по селам современного Севастопольского региона в первой половине XVI в. можно охарактеризовать в виде долей, уплачиваемых с каждого продукта в общем объеме налоговых поступлений. Следует учитывать, что вряд ли облагавшиеся незначительными суммами виды продукции попросту не выращивались на полях и в садах, отсутствовали в рационе жителей сел или площади, занятые культурами, были незначительными пропорционально налоговым сборам. О некоторой относительной пропорциональности величины налогов и значительности отрасли сельского хозяйства для населения можно говорить только для продуктов со значительными налоговыми поступлениями» .
К сожалению, подобных стилистических «красот» в «Истории Севастополя» немало. Где же были редакторы?
Предметом гордости научного коллектива являлась быстрота написания текстов: «Когда мы сообщаем своим коллегам из других регионов, что такая работа сделана за год, они не верят. Это севастопольский энтузиазм в чистом виде». Однако спешка сыграла с авторами злую шутку. Вот только некоторые примеры.
«Планировался визит в Херсонес императрицы, в титуле которой появился новый эпитет (?) “царица Херсонеса (правильно – Херсониса) Таврического”, но из-за логистических (?) трудностей он был заменен поездкой в Балаклаву, где перед Екатериной и ее свитой предстали гречанки в образе “древних амазонок”».
Но в Балаклаве государыня не была, что, кстати, отмечено в главе о ее крымском вояже. Амазонская рота встречала Екатерину неподалеку от Георгиевского монастыря, в специально устроенной аллее из лавровых, апельсинных и лимонных деревьев.
Исследователь «Лазаревской эпохи» уверяет читателя в отсутствии сведений о 20-дневных гастролях М. С. Щепкина. При этом он ссылается на энциклопедический справочник «Севастополь», изданный в 2008 году Музеем героической обороны и освобождения Севастополя. Однако сведения о пребывании великого актера в городе хранятся в российских архивах.
Нет смысла комментировать и фразу, в которой что ни слово, то неточность: «1840-е годы в истории Севастополя ознаменовались не только реставрацией имевшихся церквей и закладкой новых храмов, но и становлением (?) монастырей, широко известных за пределами Крыма: Балаклавского, Инкерманского и Херсонесского».
Досадными неточностями пестрит вся «монография». Одна из них: «К 50-летию начала обороны Севастополя на Историческом бульваре было сооружено грандиозное круглое здание музея «Панорама обороны Севастополя», экспозиция которого была представлена работой мюнхенского художника, профессора батального класса Императорской Академии художеств Франца Алексеевича Рубо. Картина изображала самый яркий эпизод севастопольской эпопеи – бой на Малаховом кургане 6 июня 1855 г., ее дополнил детальный передний план с воссозданием ожесточенного сражения. Торжественное открытие панорамы состоялось 14 мая 1905 г. В 1907 г. на площадке напротив панорамы устроили кафе-ресторан».
Во-первых, тогда это не был музей, а именно панорама «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.», грандиозное полотно для которой написал не «мюнхенский» художник, а наш соотечественник, уроженец Одессы, руководитель батальной мастерской Императорской Академии художеств Ф. А. Рубо, после 1883 года предпочитавший работать в Мюнхене. Окончательно в Германию художник перебрался только в 1912 году. Во-вторых, на «детальном» переднем плане панорамы нет «воссоздания ожесточенного сражения», а расположен предметный ряд. В-третьих, жаль, что не указано имя архитектора «грандиозного» здания панорамы – военного инженера генерал-майора Ф.-О. Энберга, чей внеконкурсный проект был утвержден лично Николаем II. И зачем упомянут ресторан?
Некорректен тезис о введении в «предысторию» Севастополя всех событий, происходящих на территории Юго-Западного Крыма от эпохи палеолита до позднего Средневековья. Все-таки, в предысторию города, основанного в 1783 году, легли совсем другие геополитические обстоятельства.
Спорным кажется вывод, сделанный в конце первого тома. Авторы приводят слова из «Повести известной и удивлению достойной о мощах неведомого святого…» священника Иакова. В 1634 году он находился в Бахчисарае вместе с посланником царя Михаила Федоровича Борисом Дворенниковым. 2 марта в пещерах разоренного Инкерманского монастыря толмач Юрий Бурнашов, дьячок Сила Кириллов и сам «многогрешный поп» обрели мощи некоего святого, которые хотели забрать с собой. Но одному из них во сне явился блаженный и глаголал: «Помышляете обо мне, о, друзья, взять мощи мои на Русь, а я хочу по-прежнему здесь учинить Русь, а имя мое и память моя бывает в Семенов день».
Текст «Сказания» отца Иакова был введен в научный оборот управляющим Главным архивом Министерства иностранных дел князем М. А. Оболенским в 1848 году. Однако в «монографии» слова святого провозглашаются «важнейшим политическим заявлением», сделанным «от имени покойника, имя которого неизвестно и который явил свое желание через сон еще одного неизвестного человека. Но мысль таким образом высказана важнейшая и по тем временам (?) очень смелая: в Крыму нужно (?) по-прежнему учинить Русь, т. е. восстановить власть (?) Русского государства над утраченной (?) территорией. Спустя столетие (?) “откровение неизвестного святого” легло в фундамент (?) обоснования юридического и, главное, морального права (?) Российской империи на обладание Крымом».
Такое впечатление, что авторы бредят.
К сожалению, подобные примеры не единичны. Однако на презентации трехтомника во всю ивановскую лилось славословие в адрес всех его создателей. Издание называли цельным, достоверным, представляющим «формирование поколений, патриотического духа», достойным города-героя.
Губернатора очень порадовали «темпы, с которыми мы подходим к созданию необходимого для города». К. И. Могилевский назвал выход «неполитических» книг «триумфом севастопольских историков», «политическим жестом, который говорит о том, что Севастополь не мыслим без России». Неожиданное открытие сделал Ю. А. Петров: «У нас немного городов в России, у которых есть своя отдельная история, кроме Москвы и Петербурга». После чего в атмосфере повеяло севастопольским шовинизмом.
С. Е. Нарышкин увидел в издании «свидетельство возрождения (?) севастопольской исторической школы», платформу для дальнейших исследований академического уровня. Сопредседатель РИО академик А. О. Чубарьян отметил «большой международный резонанс» трехтомника, «отвечающего высочайшим научным стандартам». Он предложил отравить «Историю Севастополя» коллегам в Национальную академию наук Украины. В. В. Хапаев заявил: «Когда формировался авторский коллектив, мы говорили, что находимся перед историческим вызовом. Потому что создать что-то для этой книги – это, как мы говорили друг другу, значит расписаться в вечности».
«Попытки интерпретировать историю сегодня встречаются сплошь и рядом, а правда, которую мы знаем, не всем нравится… Думаю, к этой книге мы будем обращаться за интерпретацией и изложением исторических фактов, как к энциклопедии», – сказал начальник Управления Президента по общественным проектам С. Г. Новиков.
Генеральный директор издательства «Историческая литература» С. И. Белова похвалила «высокое типографское качество монографии» и особое внимание обратила на ее дизайн, в котором «отражен образ Севастополя, колористика, настроение этого города».
Словом, ситуация сложилась в духе «Сатирикона», редактором которого был уроженец Севастополя Аркадий Аверченко. Все участники проекта нахваливали самих себя. А читателю осталось только полистать толстенные тома с простенькой версткой, неинтересным иллюстративным рядом, в котором отсутствуют обещанные «вновь выявленные картографические материалы» и ранее не публиковавшиеся изображения.
В результате получилось просто учебное пособие. Его редактор Е. Б. Алтабаева, будучи автором шести учебных книг по истории Севастополя и сорока методических пособий, осталась верна своему призванию. Будучи обаятельным и твердым человеком, она смогла стать «душой проекта и заразить всех энтузиазмом», но для работы над академическим изданием этого мало. Необходимо еще фундаментальное классическое образование и… талант.
Явной удачей трехтомника является исследование Генуэзского и Феодорийского периодов ведущего научного сотрудника сектора архитектурной археологии Государственного Эрмитажа В. Л. Мыц. Основательной подачей материала отличается работа В. В. Крестьянников «Севастополь и Черноморский флот в годы Великой российской революции и Гражданской войны (1917 – 1920)». Интересно читается раздел о Крымской войне и первой обороне Севастополя, написанный В. Г. Шавшиным. Новые архивные материалы по истории дореволюционных органов городского самоуправления в большом количестве представлены в добротном труде Н. М. Терещук.
Тем не менее отдельные авторские удачи не могут сгладить редакторских промахов и методологических просчетов. В результате издание, призванное «дать читателю понимание – что же такое Севастополь», не справилось с задачей. Разве подобная «презентация» великого города способна кого-то вдохновить: «Севастополь вступал в XX в. уверенно, как очень красивый европейский город, далеко оставляющий за собой большинство провинциальных городов, город-памятник, приобщиться к историческим традициям которого стремились многие представители российской и зарубежной культуры ».
Досадно, что квазимонографию «История Севастополя» открывает вступительное слово Президента В. В. Путина. Административный ресурс показал не только свои безграничные возможности, но и недопустимое, извините за такое слово, «потребительское» отношение к первому лицу Государства Российского. Все-таки, само по себе легендарное имя «Севастополь» не дает право на искупление греха дилетантизма.
Ольга Ковалик, член Союза писателей России. Севастополь – Москва
Фото: Александр Шалгин. С официального сайта Фонда «История Отечества»
